Несмотря на то, что движение «Анастасия» / «Звенящие Кедры России», существующее с 1994 года, является крупнейшим новым религиозным движением (НРД) в России и число его участников продолжает расти, до сих пор не было обзорных научных работ, описывающих историю, мировоззрение и социальные практики этого движения. Принимая во внимание тот факт, что тысячи людей на постсоветском пространстве и за его пределами (в Турции, Германии, США) находят смысл жизни и коренным образом меняют свои привычки в результате знакомства с идеологией этого движения, сложно сказать, почему академическое сообщество до сих пор обходило стороной это и ему подобные социальные движения. Изучая движение «Анастасия» / «Звенящие Кедры России», мы имеем дело не с единичным изолированным и локальным феноменом, а с частью более широких и глобальных социокультурных процессов. Нам представляется продуктивным подойти к исследованию этого движения как к особого рода сообществу, а к поселениям, которые создаются его участниками, — как к новым (быть может, утопическим) попыткам организации территориального сообщества в духе теннисовской идеи Gemeinschaft.
Хотя банальный ответ на вопрос о подходе к исследованиям новых религиозных движений мог бы звучать так: «изучать новые религиозные движения должны религиоведы», такой ответ не принимает в расчёт некоторую проблематичность описания новых движений как собственно религиозных:
Похоже, многие НРД не являются религиозными в традиционном смысле. Смесь современных технологий, терапии и медицины, экономических предприятий и глобальной организации определённо придают некоторым НРД странный облик. В отличие от движений прошлого, современные НРД склонны сознательно выбирать, объявлять ли себя вообще религиозными, искать ли административное / юридическое подтверждение своего религиозного статуса[1].
Так, основатель движения «Звенящие кедры России» Владимир Мегре пишет в одной из своих книг:
Бурная реакция людей разного социального положения, популярность книг в России и за рубежом, возможно, и похожа на религиозность. Но, я думаю, дело здесь совсем в другом[2].
Мы полагаем, что в некоторых случаях следует изучать и описывать различные типы НРД, используя различные подходы: в частности, подходы к изучению замкнутых авторитарных религиозных групп могут оказаться несостоятельными при переносе их на открытые, децентрализованные и неоднородные движения, и наоборот. Это, казалось бы, справедливое и простое предположение часто совершенно игнорируется некоторыми сектоведами и журналистами, исследующими различные НРД. Так, в приложении к Итоговой декларации Международной конференции «Тоталитарные секты — угроза религиозного экстремизма»[3], как и в выступлениях известнейшего сектоведа Александра Дворкина[4], движение «Анастасия» относится к тоталитарным сектам. В книге А.Л. Дворкина тоталитарные секты определяются как «особые авторитарные организации, лидеры которых, стремясь к власти над своими последователями и к их эксплуатации, скрывают свои намерения под религиозными, политико-религиозными, психотерапевтическими, оздоровительными, образовательными, научно-познавательными, культурологическими и иными прикрытиями»[5]. Напротив, в работе белорусского сектоведа Владимира Мартиновича, в которой он отделяет секты от сектантских движений, показано, что движение «Анастасия» является именно сектантским движением, то есть, в отличие от собственно секты, не является авторитарным, централизованным и легко управляемым[6] — здесь есть явное противоречие с определением А.Л. Дворкина. При этом Мартинович не отказывается от гипотезы, что для создателя движения Владимира Мегре написание книг про Анастасию могло быть в первую успешным коммерческим проектом, но при этом сам В. Мегре не может вполне управлять этим движением, так как оно не является ни централизованным, ни единодушным, ни авторитарным. Подчёркивая принципиальную, хотя часто незамечаемую разницу типов НРД, выделяемых исследователями, заместитель председателя Экспертного совета для проведения государственной религиоведческой экспертизы доктор философии И.Я. Кантеров пишет:
Если рассматривать анастасийцев в контексте типологизации религиозных движений современным религиоведением, то это образование следует отнести к разновидности «нью-эйдж», разумеется, имея в виду синкретический характер концептуальных построений многих групп нью-эйджеров. Подобные движения скорее квалифицируются как «религии аудитории», нежели устойчивые группы единоверцев < . . . > Отличительная особенность движения анастасийцев — отсутствие жёсткой структуры управления. Единственно признаваемый авторитет — Владимир Мегре, однако и он не наделён никакими административными и должностными полномочиями. Движение не занимается миссионерством. Основным каналом пополнения числа последователей являются книги Мегре[7].
Вся эта ситуация ясно показывает, что отсутствие дифференциации в подходах к изучению и описанию различных типов новых религиозных движений ведёт к упрощению и неправомерному наделению всей совокупности движений одними и теми же характеристиками, что и происходит в популярных сектоведческих работах, СМИ и в массовом сознании: любое популярное НРД автоматически наделяется характеристикой авторитарности и всеми атрибутами «тоталитарной секты»:
В лучшем случае их квалифицируют как псевдорелигии, но чаще всего вероучения возникших групп объявляются маскировкой неких мошеннических целей их основателей и лидеров. Подобные оценки экстраполируются и на рядовых верующих. Такие выводы делаются без изучения внутреннего мира последователей неорелигиозных движений[8].
Напротив, наличие дифференциации, разделения движений разных типов избавляет от этой ошибки, позволяя представить более объективное описание рассматриваемого движения.
Возникает вопрос, если исследованию подлежит авторитарная неорелигиозная группа, созданная с целью приобретения власти конкретным лидером, подход сектоведения, пусть и не лишённый ангажированности, оказывается, в общем, адекватен своему объекту. Но если исследованию подлежит более сложное движение, столь синкретичное, размытое и децентрализованное как New Age, как следует подойти исследователю к такому объекту? Не думая, что здесь возможен единственно верный ответ, мы предлагаем один из вариантов ответа: плодотворно будет подойти к подобным движениям как к сообществам. Как мы предполагаем, создание сообщества с общей идентичностью, разделяемыми базовыми взглядами, ценностями и смыслами во многих современных НДР оказывается не побочным, а ключевым фактором их становления. Описывая взаимосвязи характерных черт новой религиозности с эпохой постмодерна, А.А. Ожиганова и Ю.В. Филиппов пишут о «преодолении того специфического видения мира как хаоса, лишённого причинно-следственных связей и ценностных ориентиров, «мира децентрированного», предстающего сознанию лишь в виде иерархически неупорядоченных фрагментов, которое получило определение «постмодернистской чувствительности», — и чуть далее: «Причина успеха новой религиозности очевидна — их лидеры осознают потребность человека в общине, структуре и осмысленности»[9].
Движение людей, разделяющих определённую общую идентичность и базовую систему ценностей и идеалов, при этом неодинаковое в своих взглядах, мнениях и путях реализации этих идеалов, имеющее публичное пространство для обсуждения и столкновения разных позиций; людей, связанных, помимо базовой идентичности, общих ценностей, идеалов и мифологии, распределённой сетью коммуникаций, локальных лидеров, разнообразных совместных практик, мы будем называть здесь сообществом, и именно к такому роду движений, следуя описаниям сектоведа Мартиновича и профессора Кантерова, а также собственным наблюдениям, мы относим движение «Анастасия» / «Звенящие кедры России».
Напомним, что в социальных науках понятие сообщество активно используется уже в классических работах Фердинанда Тённиса и Эмиля Дюркгейма. Противоположностью и угрозой сообществу у них оказывается индивидуализация и атомизация общества, при которой индивиды начинают преследовать в первую очередь собственные, а не общие интересы. Такой процесс индивидуализации общества происходил во время европейской модернизации XIX–XX вв., и его свидетелями как раз и были Эмиль Дюркгейм и Фердинанд Тённис, предложивший дихотомию сообщество (Gemeinschaft) / общество (Gesellschaft)[10]. Для Тённиса Gemeinschaft отличается наличием общих целей, путь к которым лежит через совместное координирование действий для достижения общего блага, в то время как Gesellschaft характеризуется взаимодействием индивидов, добивающихся друг от друга определённых благ в соответствии со своими целями. Сообщество у Тённиса оказывается более природным, органическим единством, а общество — более рациональным. При этом Тённис не говорит о реальном существовании этих двух типов единства изолированно друг от друга, но скорее говорит о них как о двух полюсах, двух противоположных качествах, между которыми могут находиться реальные объединения людей, совмещая в себе качества того и другого в различных соотношениях. Однако в качестве примера Gemeinschaft Тённис всё же приводит вполне конкретный тип традиционной деревни, в целом же Gemeinschaftоказывается скорее связанным со старым, традиционным, а Gesellschaft — с новым, современным и городским (хотя и в этих новых городских условиях Gemeinschaftнаходит себе место в форме профессиональных или религиозных объединений)[11]. Общим местом, характеризующим эти подходы, которые мы можем назвать классическими, является отнесение сообщества к прошлому, к естественному и органичному, к народному, традиционному, обусловленному природой, географией, кровью (а также к возможному будущему, где сообщества могут быть воссозданы), но не к актуальному настоящему, в котором сообщество как форма единства оказывается разрушаемой и чуждой рациональной форме общества развивающегося модерна. Таким образом, разговор о сообществе долгое время был связан с чувством утраты, ностальгии по прошлому (или освобождения от него), но в последние годы можно говорить об актуальном возвращении сообщества, о чём пишет в своей книге Грэм Дэй[12].
Зигмунд Бауман, один из социологов постмодерна, считает, что, хотя социальные условия XXI века несовместимы с сообществом, множество людей настойчиво ищут последнее, как никогда чувствуя потребность в своей среде, где можно чувствовать себя «как дома»: в безопасности и комфорте среди тех, кто разделяет их вкусы и интересы[13]. Мануэль Кастельс также говорит о сообществе как о способе сопротивляться давлению современных форм жизни (забегая вперёд, можно сказать, что эта трактовка как никакая другая подходит для описания объекта нашего исследования, то есть движения «Анастасия» / «Звенящие кедры России»), а также как о важнейшем способе создания собственной идентичности в современном обществе (что также напрямую относится к изучаемому нами движению). Кастельс говорит и о том, что реактивное стремление к сообществуприводит к оборонительным объединениям, характеризующимся исключением других, и о том, что сопротивление процессам индивидуализации и атомизации может привести людей к «созданию чувства принадлежности и, во многих случаях, общей культурной идентичности»[14]. Скотт Лэш и Джон Арри полагают, что разница между этими «новыми сообществами» и традиционными состоит в том, что люди не рождаются в них, но оказываются вследствие собственного выбора и поступков, что может приводить как к прямым и агрессивным формам принадлежности, так и к более открытым, инклюзивным типам социальных движений[15]. Именно такое понимание «новых сообществ» кажется нам крайне продуктивным для исследования движений New Age, новых религиозных движений и движения «Анастасия» / «Звенящие кедры России» в частности. Широкое разнообразие подобных движений не позволяет характеризовать эти новые сообщества ни как жёсткие и тоталитарные (к чему склонны некоторые российские сектоведы, используя даже для самых размытых и неиерархических новых религиозных движений понятие «тоталитарная секта»), ни как открытые, гибкие, инклюзивные и т.п. (мы никак не можем утверждать, что все НДР являются таковыми, и, вероятно, для некоторых из них сектоведческое понятие «тоталитарная секта» может оказаться вполне применимым). Не упрощая картину, исследователям подобных новых сообществ следует каждый раз изучать специфику каждого конкретного движения, не довольствуясь предрассудками и общими положениями. Изучаемое нами движение «Анастасия» / «Звенящие кедры России» действительно можно рассматривать как реакцию на современный образ жизни, и в нём присутствуют как оборонительные, негативные элементы, так и позитивные, связанные с альтернативными ценностями и практиками, предлагаемыми движением.
Также в нашем исследовании мы используем понятие сообщество в более узком смысле для описания поселений и содружеств «родовых поместий» (создание «родовых поместий» — альтернативная практика, имеющая основное, центральное значение для движения «Анастасия» / «Звенящие кедры России»). Такие сообщества, являясь частью общего движения, оказываются более узкими и тесными объединениями людей, связанных не только общими идеалами и ценностями, но и вполне определённой территорией поселения, на которой они стараются создать альтернативные формы хозяйственной и социальной жизни. Наличие общей территории ещё больше сближает такие сообщества с характеристиками, определяющими обычно традиционный, доиндустриальный тип сообществ. Однако, сравнивая эти новые сообщества с традиционными, можно указать на своего рода обратную перспективу: если традиционные территориальные сообщества берут корни своего единства в прошлом (общность крови, места рождения, памяти), то новые сообщества поселенцев, приехавших часто из разных городов, основаны скорее на будущем (общность мечты, идеала «родового поместья» и проекта поселения, общность предполагаемого будущего, где будут воспитываться и вырастать дети и т.п.), — при этом в представлениях самих поселенцев может присутствовать ориентация на воображаемое прошлое, на «восстановление уклада жизни мудрых предков». Термин сообщество является часто употребимым для описания экологических и альтернативных поселений в зарубежных и российских исследованиях и публикациях[16]. Также следует отметить понятие устойчивое сообщество (sustainable community), которое применяется по отношению к сообществам, придерживающимся принципов устойчивого развития («Устойчивое развитие это развитие, удовлетворяющее потребности настоящего поколения и не ставящее под угрозу возможности будущих поколений удовлетворить их собственные потребности» (WCED the Bruntland Commission 1987: 43)[17]). Иван и Антонина Кулясовы приводят примеры устойчивых сообществ в США, говоря о них как о сообществах, созданных «на основе обычных соседств, то есть микрорайонов в крупном городе или района в небольшом городе, на основе небольших посёлков и других населённых пунктов»[18], и как о новых экопоселениях, созданных бывшими городскими жителями. На основании этого, скорее культурологического, исследования мы не можем точно сказать, насколько устойчивыми и экологичными являются сообщества поселений и содружеств «родовых поместий» участников движения «Анастасия» / «Звенящие кедры России» (вероятно, разные сообщества поселенцев приближаются к устойчивому состоянию в неодинаковой степени), но можем отметить, что, хотя цель создания устойчивого сообщества практически не формулируется участниками движения, общая экологическая направленность концепции «родовых поместий», предполагающей натуральное земледелие, ограничение техники, химических средств, бережное отношение к природе и т.п. позволяет говорить о том, что, по крайней мере на уровне идеала, идеи устойчивого развития включены в концепцию «родовых поместий» и состоящих из них поселений.
И критики, и исследователи, и участники движения начинают отсчёт его истории с появления в 1996 году первой книги Владимира Мегре «Анастасия» (название серии «Звенящие кедры России» появилось позже, со второй книги). Книга задала общий вектор ценностей и мировоззренческих позиций движения, вокруг неё быстро сформировалось первоначальное сообщество. Белорусский сектовед Мартинович, посвятивший движению подробнейшее исследование, пишет: «В отличие от всей массы иной литературы, издающейся в границах оккультной среды общества, эта работа произвела неизгладимое впечатление на её читателей и достаточно быстро распространилась на территории стран СНГ»[19]. Автор книги — бывший фотограф и предприниматель Владимир Мегре (первоначальная фамилия — Пузаков; после свадьбы автор принял звучную фамилию жены[20]) — пишет в первой книге о том, как в 1994 году организовал четырёхмесячную экспедицию по сибирской реке Оби от Новосибирска до Салехарда и обратно, экспедиция называлась «Купеческий караван». В результате последующей встречи с местными жителями Мегре узнаёт о чудодейственных свойствах кедра и встречает сибирскую отшельницу по имени Анастасия. Основным содержанием этой и последующих книг серии являются разговоры Мегре с Анастасией, размышления автора, встречи и события, происходящие с автором, а также письма читателей и ответы на них, притчи, открытые письма и обращения. Не углубляясь подробно в содержание книг, отметим, что обнаруживаемые в них религиозно-мистические концепции являются синкретичным гипертекстом, популярным «миксом» множества новых религиозных концепций разных движений и авторов, а в целом соответствуют общим чертам, характеризующим новую религиозность, выделенным в диссертации Людмилы Григорьевой:
а) изменение концепции Бога, которое заключается в переходе от позиции тварь-творец, сопряжённой с чувством страха и подчинения, к установкам на партнёрство, сотрудничество, объединение вплоть до слияния; б) изменение концепции человека, проявляющееся в переходе от идеи изначальной греховности, связанной с чувством вины, покаяния, самоуничижения к идее потенциального величия человека, вплоть до утверждения его изначально божественной сути, нуждающейся лишь в осознании и саморазвитии; в) изменение концепции спасения, где на смену абстрактному утешению вероятного загробного воздаяния приходит обращение к практическим прикладным методикам изменения сознания, психического состояния личности, дающим реальное чувство облегчения, успокоения не в потустороннем мире, а здесь и сейчас[21].
Большое внимание в книгах В. Мегре уделяется критике современного общества, характеризуемого как разрушительное и негармоничное; несвободное, подверженное манипуляциям и «программируемое»; нездоровое, болезненное и противоестественное; несчастное, бездуховное и безнравственное. Такому социуму, такой жизни противопоставляется позитивный образ счастливой, натуральной, альтернативной жизни и связанные с ним концепции «пространства любви» и «родового поместья».
«Пространство Любви» — это представление об особом состоянии среды обитания человека, относящегося с любовью и уважением к земле, на которой он или она живёт, считая землю и всё, что на ней находится, живым и разумным существом, с которым возможен диалог (возможны разговоры с растениями, обмен информацией со средой, общение с животными и т.п.). В качестве примера такого Пространства описывается место в сибирском лесу, в котором обитает Анастасия: белки приносят ей орехи и делятся запасами, медведь согревает в зимние ночи, звери ухаживают за человеческим ребёнком и участвуют в воспитании — человек даёт зверям определённое предназначение. Таким же образом и растения растут специально для конкретного человека или семьи, накапливая полезные именно ему/ей/им вещества и целебные свойства.
«Родовое поместье» (РП) — участок земли не менее гектара, где человек или семья создаёт свой дом, высаживает сад, лес, воспитывает детей, где стремится создать собственное «пространство любви», входя с растениями, животными и землёй в отношения, описанные выше. Предполагается, что человек развивает РП и тем самым развивается сам, достигая духовного роста, оздоровления и активизации скрытых способностей. Родовое Поместье также обеспечивает человека или семью продуктами питания и предоставляет возможность продавать излишки урожая, травы и т.п. Отдельно стоит отметить связанность концепции РП с понятием рода. Как отмечает А.А. Ожиганова, в движении существует перевёрнутая концепция рода, где главным являются не связи с родителями и прародителями (память о которых часто утеряна), а идея рода, направленного в будущее[22]: создатели Родового Поместья становятся своеобразными основателями рода, их потомки смогут жить на этой земле, в Поместье заводится «Родовая книга», куда записываются важные события и мысли, которая сможет донести правду о прошлом и ценный опыт для будущих поколений. Также в книгах Мегре присутствуют концепции альтернативной истории человечества, концепции, описывающие и объясняющие современные мировые процессы, предсказания будущего, но мы не будем здесь их касаться, так как эти концепции являются скорее теоретическими и не находят прямого выражения в практике сообщества. Однако, наряду с этими абстрактными концепциями, в книгах даётся описание вполне конкретных практик, перенимаемых участниками движения со страниц книг и воплощаемых ими в своей жизни. Так, тут описаны основные принципы создания собственного «родового поместья», включая такие детали, как размеры участка (не менее гектара), высаживание живых изгородей (деревья и кустарники вместо заборов и оград), альтернативное земледелие без вспашки земли (в земледелии предлагается использовать также практики общения с растениями, информационного обмена с семенами посредством держания их во рту перед посадкой и т.п.), создание устойчивой экологической системы из растений, животных и человека, существующей без необходимости каждодневного труда и использования химических удобрений, создание водоёма на территории и т.п. Отказ от техники при создании Родового Поместья и жизни в нём не является категоричным. В книгах Мегре устами Анастасии провозглашается, что техника может быть использована ради светлой и доброй цели, и участники движения часто ссылаются на эту мысль, используя в своём быту и для обустройства РП генераторы, мотоблоки, компьютеры и другие технические достижения современной цивилизации. В книгах же описаны поселения, состоящие из таких РП, а также публичных пространств: клуба, школы, общей лесной зоны, указывается оптимальный размер поселения: двести-триста РП. При этом не предполагается собственно общинной жизни: каждая семья достаточно независима от других. В книгах описываются идеальные принципы жизни в РП: представляется, что семья проводит в поместье много времени, вместе создаёт сад, выращивает растения, проектирует и создаёт здоровую и красивую среду обитания, которая становится объединяющей для семейной жизни. Домом семьи представляется не конкретное строение, а всё пространство РП, так что семье не нужен большой и комфортный дом; само пребывание в природном окружении РП представляется комфортным. Ключевые переходы, такие как рождение, венчание, погребение, также предполагается осуществлять в пространстве РП. Роды представляются интимным для семьи процессом, протекающим естественно. Присутствие посторонних людей в РП в этот момент нежелательно, хотя появление акушерки или присутствие врачей поблизости (для оказания помощи при необходимости) вполне возможны, кроме того, родителям следует осознавать собственную готовность к домашним родам. Также в книгах Мегре предлагается практика погребения умерших на пространстве РП, а не на кладбище, чтобы общаться с ними можно было постоянно, а не только по особым праздникам. Практики воспитания детей, предлагаемые книгами, основаны на оппозициях «искусственное — естественное», «техническое — природное»: меньше искусственных вещей, игрушек и технических приспособлений, больше общения с природой, с растениями и животными; меньше разучивания «мёртвых знаний», больше самостоятельного творчества и познания через практику и т.п. Передачу знаний и памяти будущим поколениям предлагается осуществлять посредством «родовой книги» — своеобразного дневника рода и «родового поместья». Некоторые ритуальные практики, описанные Мегре, больше связаны с неоязыческими концепциями: ритуал «ведрусского» венчания и другие ритуалы, обряды и практики воспитания детей в семье с участием «волхвов», игры и участие в общих хозяйственных мероприятиях, таких как сенокос, ярмарка и др.
Также в книгах Мегре предлагается политическая программа, для продвижения которой предлагается создать «Родную партию». Программа включает: наделение каждого человека или семьи, желающей создать РП, землей не менее одного гектара; создание крупных поселений, состоящих из РП; введение специального закона «О родовых поместьях» (подобный закон впоследствии действительно был принят на локальном уровне в Белгородской области). Практически все эти идеи нашли отражение в практике участников движения (вплоть до создания нескольких вариантов «Родной Партии»). Это стало возможно не столько через учреждение иерархических структур и централизованной организации, сколько благодаря способности сообщества к самоорганизации: участники движения собирались вместе, объединяясь вокруг книг, устанавливали контакты друг с другом с помощью Владимирского Фонда «Анастасия» и сайта Anastasia.ru (сайт появился в 1999 г.), самоорганизовывались для воплощения тех или иных идей и концепций. Так по всей России, СНГ и в некоторых других странах появились читательские клубы, затем на основе этих клубов складывались инициативные группы для создания поселений и содружеств «родовых поместий».
Сложно представить сколь-либо точную статистику о количестве поселений и Содружеств Родовых Поместий на сегодняшний день. Как утверждает Кулясов, к 2008 г. в России насчитывалось около сотни поселений[23]; на сайте poselenia.ru (дата обращения: 13 февраля 2011 г.) размещена информация о более чем 120 поселениях[24]; в специальной теме на форуме Anastasia.ru сообщается, что на 3 февраля 2011 года в России существуют 198 поселений, (даны названия и ссылки на сайты поселений)[25]; при этом точно неизвестно, сколько из этих поселений можно отнести к развитым и действующим, а сколько поселений находится в разряде «протопоселений» (по классификации А. Шубина[26]). Одним из главных вопросов, вставших перед создателями поселений, как отмечают их жители, является вопрос о собственности на землю. Ниже мы выделяем три преобладающих подхода в решении этого вопроса в разных поселениях, проиллюстрировав каждый из подходов примером из жизни действующего поселения или «содружества родовых поместий».
Первый подход к решению вопроса о земле, который условно можно назвать общинным, заключается в том, что земля становится собственностью юридического лица, а не конкретных физических собственников. По этому пути пошли участники первого поселения, основанного на идее «родовых поместий», — поселения «Ковчег», созданного в 2001 году в Калужской области. Юридическая собственность на землю была оформлена в виде некоммерческого партнёрства. Были приняты общие для всех правила. Решения о принятии или не принятии новых участников, решения по результатам испытательного срока, а также об исключении участников поселения принимались на общих встречах (где решения принимаются большинством в три четверти голосов[27]). Такой подход поддерживает единство и целостность сообщества, но критикуется внутри движения, так как противоречит изначальной идеи «родовых поместий»: в книгах Мегре подчёркивается, что в отличие от Ауровиля в Индии и от многих западных поселений, РП должны находиться в непосредственной собственности людей, передаваясь из поколения в поколение[28]. Также критики этого подхода считают, что в таком поселении личность неизбежно ощущает себя под постоянным контролем со стороны сообщества, которое в случае конфликта может исключить человека или семью, лишив «родового поместья» (пусть с возвращением денег за землю и постройки), что ограничивает свободу человека.
Второй подход к решению вопроса о земле условно можно назвать лидерским: суть его состоит в том, что ответственный лидер изыскивает средства, оформляет землю и делает всё необходимое для создания нового поселения, а затем продаёт готовые участки новым собственникам, желающим создать РП. Таким путём в 2001 году во Владимирской области было создано поселение «Родное». Такое решение вопроса о земле позволяет новым поселенцам, имея необходимые средства, получить землю, не занимаясь подготовительными вопросами. Критики этого подхода внутри движения говорят о том, что такое решение концентрирует землю и связанную с ней власть в одних руках и позволяет лидеру зарабатывать на новых членах сообщества, привнося в его деятельность корыстные мотивы[29].
Третий подход к решению вопроса о земле условно можно назвать подходом содружества. Здесь всеми подготовительными вопросами — поиском земли, переговорами с администрацией и т. п. — совместно занимается сообщество людей, желающих создать свои РП. Земля делится, и каждый получает в постоянную собственность свой участок. Таким путём было создано содружество родовых поместий «Благодать» (создано в 2003 г. в Ярославской области). В «Благодати» отсутствует испытательный срок, отсутствуют чёткие правила и механизм принятия общих решений и постановлений, обязательный для всех членов содружества. Поселенцы подчёркивают высокую степень самостоятельности и автономности каждого члена содружества, отсутствие единого лидера, давления и ограничений. Критики этого подхода говорят об отсутствии единства и невозможности принятия общих решений, проектирования и планирования общего развития, о слабой связанности участников содружества между собой, об отсутствии защиты от безответственного поведения и обращения с землёй конкретных участников содружества.
Подход к решению вопроса о земле в поселениях часто коррелирует со структурой распределения власти и принятия решений в сообществе. Такие структуры также можно условно разделить на три вида: общинную структуру, где большая часть сообщества принимает решения путём голосования или консенсуса; лидерскуюструктуру, где голос и мнения одного или нескольких лидеров превалирует над остальными мнениями; и структуру содружества, где каждый участник сообщества сохраняет свою автономность и неподвластен решениям других, а общие решения принимаются только по самым важным вопросам или в крайних случаях.
Различия, которые были приведены выше, среди прочих, указывают на то, что отдельные поселения и «содружества родовых поместий» отличаются друг от друга в зависимости от характера и решений сообщества. Жители поместий утверждают, что каждое из созданных поселений отличается друг от друга, и невозможно найти два одинаковых. Хотя разные поселения разделяют основные понятия и ценности движения, книги В. Мегре не содержат исчерпывающей программы действий, и в каждом конкретном месте люди по-своему трактуют эти ценности, и всё зависит в итоге от конкретного сообщества, конкретных людей, создающих поселение. Это разнообразие слабо согласуется с образами поселений по типу «родовых поместий», представленными в ряде критических статей и сектоведческих работ, не исключая и работы Мартиновича[30]. Эти поселения описываются либо как авторитарные, замкнутые и изолированные, построенные по единому плану, с превалирующей над каждой личностью идеологией общины, с множеством запретов, ограничений и принуждений (вплоть до принуждения отказаться от любой техники и возделывать землю голыми руками, не допускать детей в образовательные и медицинские учреждения или принуждения продать квартиру при вхождении в поселение[31]), либо как финансовые аферы и пирамиды[32]. Если такие случаи и имеют место, то можно утверждать, что ни один из этих пунктов не характеризует большую часть новых поселений. Напротив, некоторые поселения сталкиваются с чрезмерной размытостью своих границ, с тем, что многие участники продолжают зарабатывать деньги в городах и почти не выращивают продукты и растения в своём «поместье», проводя в нём меньшую часть года, что тормозит развитие поселения и грозит потерей его целостности и общей идентичности. Помимо явного присутствия в книгах В. Мегре пропаганды сыроедения, вегетарианства и естественной жизни без использования техники, автор, тем не менее, допускает использование самых разных технических приспособлений для первоначального обустройства собственного «поместья» (после которого предполагается, что эта техника просто перестанет быть нужной, так как созданная в «пространстве любви» общность растений, животных и людей будет сама воспроизводить себя, приносить плоды, заботясь друг о друге без всякого вмешательства техники). Однако пока никто из поселенцев не достиг этого утопического идеала, столкнувшись со множеством проблем на пути к его осуществлению (и, среди прочего, с собственной неготовностью идти по этому пути).
Проанализировав основные концепции и практики движения «Анастасия» / «Звенящие кедры России», мы приходим к заключению, что его идеология основана на оппозиции техники, науки, городской жизни, искусственности с одной стороны, и природы, внутренней мудрости, натуральной жизни, естественности с другой. Ключевыми практиками оказываются здесь не собственно религиозные, но социальные и хозяйственные практики, направленные на создание альтернативной среды обитания в форме поселений и «родовых поместий», из них состоящих. Идеология движения содержит критику современного общества и пропаганду преимуществ альтернативного образа жизни. Противодействие современному городскому образу жизни происходит не в политическом, а в дисциплинарном ключе (мы имеем в виду известную концепцию дисциплинарного общества Мишеля Фуко), и направлено на освобождение индивида, семьи или сообщества от власти, которую можно назвать периферийной (в частности, власти медицинских, образовательных учреждений, СМИ, систем коммунального обслуживания и др.). Предполагается, что семья, проживающая в «родовом поместье», способна существовать независимо от этих институций и учреждений, обеспечивая себя самостоятельно питанием, практикуя домашние роды, альтернативную медицину, домашнее воспитание внутри поселения. Эта апология автономности располагает к пониманию данного и ему подобных движений как контркультурных, но не в смысле активного противостояния и политического протеста (напротив, участники движения «Анастасия» / «Звенящие кедры России» характеризуются лояльным отношением к центральной власти, к тому же в движении распространено убеждение, что любая активная форма протеста или борьбы лишь усиливает то, против чего направлена, и потому бесполезна), а в смысле критики распространённого урбанистического образа жизни и соответствующих ему дискурсов. Такая контркультурная направленность становится более заметной, если расположить её в контексте идей New Age и экопоселенческих движений в Европе и Америке. Изучение этих связей не стало частью нашего исследования, но оно представляется продуктивным для более общего и теоретического исследования глобального феномена New Age и Новых религиозных движений. Здесь можно лишь отметить, что наше исследование скорее подтверждает предположение, высказываемое А.А. Ожигановой о том, что подобные движения в совокупности продуктивно рассматривать не как религиозные движения в узком смысле слова, но как сложно организованную сеть альтернативных сообществ, объединяемых специфическим гипертекстом, состоящим из самых разных идей, ценностей и практик религиозного и нерелигиозного характера.
Литература
Castells M. The Power of Identity. Oxford: Blackwell, 1997.
Day G. Community and Everyday Life. London: Routledge, 2006. 289 p.
May T. From Communal Difference to Communal Holism // Reconsidering Difference: Nancy, Derrida, Levinas, and Deleuze. University Park, PA.: Pennsylvania State University, 1997. P. 21–75.
Mayo M. Communities and Caring: The Moral Economy of Welfare. Basingstoke: Macmillan, 1994.
Michael D. Langone. What Is “New Age?” // Cult Observer. 1993. Vol. 10. No. 1.
Pahl R. Friendly Society // The Politics of Attachment / S. Kraemer and J. Roberts (eds.). London: Free Association Books, 1996.
Parsons T. The Social System. Glencoe, MN: Free Press, 1951.
Swatos I., William H. Encyclopedia of religion and society / Ed. by William H. Swatos, Jr. [URL: http://hirr.hartsem.edu/ency/NRM.htm].
Töonnies F. Community and Association. London: Routledge and Kegan Paul, 1955 (first published 1887).
Williams R. The Country and the City. St Albans: Paladin, 1975.
Вологодское региональное общественное движение «Родная земля» — Концепция создания экопоселений в России. 2002. URL: http://lj.rossia.org/community/ru_ic/tag/concept2002; http://esco-ecosys.narod.ru/2005_9/art44.htm
Григорьева Л.И. Нетрадиционные религии в современной России: социальная природа, тенденции эволюции. Автореферат диссертации на соискание степени кандидата исторических наук. М., 1994.
Грусман Я. Новые религиозные практики горожан // Вестник Санкт-Петербургского Университета. 2007. Вып. 3. С. 260–268.
Грусман Я. Ментальность как специфический фактор возникновения новых религиозных движений // Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Современные проблемы российской ментальности». СПб, 2005.
Кантеров И.Я. Последователи «Нью эйдж» не нашли свое место в Церкви // НГ Религии. 02.07.2003.
Кантеров И.Я. Утопия в духе «нью-эйдж» // НГ Религии. 02.07.2008.
Кулясов И.П., Кулясова А.А. Экопоселения — новая форма сельских сообществ в России // Экология и жизнь. 2008. №10. С. 20–26.
Кулясов И.П. Идеи экологической этики в практике устойчивых сельских поселений // О-Мега форум: III международный полярный год. СПб.: РГТМУ. 2008. С. 167–170.
Лункин Р.Н. Тоска по семье и природе: тайна успеха «Звенящих кедров России» // Russian ReviewEdition 33. URL: http://www.keston.org.uk/_russianreview/edition33/01lunkin-about-anastasia.html
Макинтайр А. После добродетели: Исследования теории морали / Пер. с англ. В.В. Целищева. М.: Акад. Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2000.
Мартинович В.А. Движение Анастасии. Часть 1 // Минские Епархиальные Ведомости. 2008. №1 (84). С. 75–81.
Мартинович В.А. Движение Анастасии. Часть 2 // Минские Епархиальные Ведомости. 2008. №2 (85). С. 73–77.
Мартинович В.А. Движение Анастасии. Часть 3 // Минские Епархиальные Ведомости. 2008. №3 (86). С. 84–86.
Мегре В. Анастасия. СПб.: Издательство «Диля», 2007. 224 с.
Мегре В. Звенящие кедры России. СПб.: Издательство «Диля», 2007. 224 с.
Мегре В. Кто же мы? СПб.: Издательство «Диля», 2007. 240 с.
Мегре В. Пространство Любви. СПб.: Издательство «Диля», 2006. 224 с.
Мегре В. Сотворение. СПб.: Издательство «Диля», 2006. 224 с.
Мегре В. Новая цивилизация. Ч. 1. СПб.: Издательство «Диля», 2006. 224 с.
Мегре В. Новая цивилизация. Книга восьмая. Ч. 2. Обряды любви. СПб.: Издательство «Диля», 2007. 224 с.
Мегре В. Родовая книга. СПб.: Издательство «Диля», 2007. 256 с.
Мирзагитова Л. Экопоселения России. URL: http://ecobs.ru/index.files/site/pablic.files/2008MiL-Ecoset_Russia.zip
Ожиганова А.А. Нео-шаманы и нео-язычники: перспективы развития // Психофизиология и социальная адаптация (нео)шаманов в прошлом и настоящем. Материалы Международного интердисциплинарного научно-практического симпозиума. Республика Бурятия. Тункинский национальный парк. 2–9 августа 2010 г. / Отв. ред. В.И. Харитонова. М.: ИЭА РАН, 2010 (серия «Этнологические исследования по шаманству и иным традиционным верованиям и практикам». Т. 14. Ч. 2) (в печати).
Ожиганова А.А., Филиппов Ю.В. Новая религиозность в современной России: учения, формы и практики. М.: ИЭА РАН, 2006.
Сафронов П. Одна и та же история: о марксизме и/или философии сообщества сегодня // Топос. 2010. №2 (24).
Тысячнюк М.С. Построение устойчивых сообществ. Практическое руководство для неправительственных организаций / Ред. Кулясов И.П., Кулясова А.А. СПб.: НИИХ СПбГУ. 2000. 85 с.
Фуко M. Надзирать и наказывать / Пер. с фр. В. Наумова под ред. И. Борисовой. M.: Ad Marginem, 1999.
Шубин А. Альтернативная община: экзотика или дорога в будущее // Бюллетень Московского ИСАР. L 7. 1998.
Примечания
1. Swatos I., William H. Encyclopedia of Religion and Society / Ed. by William H. Swatos, Jr. URL: http://hirr.hartsem.edu/ency/NRM.htm
2. Мегре В. Кто же мы? URL: http://lib.ru/URIKOVA/MEGRE_W/05_kto_zhe_my.txt
3. Приложение к Итоговой декларации Международной конференции «Тоталитарные секты — угроза религиозного экстремизма» в Екатеринбурге. URL: http://orthodox.etel.ru/2002/47/11sekty.shtml
4. Стенограмма телепередачи «Пусть говорят: Таинственная Анастасия» с участием А.Л. Дворкина и В. Мегре. Эфир от 10 Ноября 2006; Плешакова С., Грекова О. По ком звонят кедры // Московский Комсомолец. 5.10.2006.
5. Дворкин А.Л. Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования. Нижний Новгород: «Издательство Братства во имя св. князя Александра Невского», 2002. C. 44.
6. Мартинович В.А. Движение Анастасии. Часть 1 // Минские Епархиальные Ведомости. 2008. №1 (84). С. 75–81.
7. Кантеров И.Я. Утопия в духе «нью-эйдж» // НГ Религии. 02.07.2008.
8. Там же.
9. Ожиганова А.А., Филиппов Ю.В. Новая религиозность в современной России: учения, формы и практики. М.: ИЭА РАН, 2006. С. 75–76.
10. Тённис Ф. Общность и общество. Основные понятия чистой социологии. М.: Владимир Даль, 2002; Tonnies F. Community and Association. London: Routledge and Kegan Paul, 1955
(first published 1887).
11. Day G. Community and Everyday Life. London: Routledge, 2006. P. 5.
12. Day G. Op. cit. P. 22.
13. Day G. Op. cit. P. 23.
14. Castells M. The Power of Identity. Oxford: Blackwell, 1997. P. 60.
15. Day G. Op. cit. P. 23.
16. Кулясов И.П. Идеи экологической этики в практике устойчивых сельских поселений //
О-Мега форум: III международный полярный год. СПб.: РГТМУ, 2008. С. 167–170.; Кулясов И.П., Кулясова А.А. Экопоселения — новая форма сельских сообществ в России // Экология и жизнь. 2008. №10. С. 20–26.; Мирзагитова Л. Экопоселения России. URL: http://www.ecobs.ru/index.files/site/pub.files/2008MiL.doc
17. Тысячнюк М.С. Построение устойчивых сообществ. Практическое руководство для
неправительственных организаций / Ред. И. Кулясов, А. Кулясова. СПб.: НИИХ СпбГУ, 2000. 85 с.
18. Там же.
19. Мартинович В.А. Движение Анастасии. Часть 1 // Минские Епархиальные Ведомости.
2008. №1 (84). С. 75–81.
20. Быков Д. Лесное чудо или Чудо лесное // «Огон¼к». 2000. №8; Мельников В. Владимир Пузаков — он же Владимир Мерге // Вечерний Новосибирск. URL: http://www.k-istine.ru/sects/anastasia/anastasia_puzakov-megre.htm
21. Григорьева Л.И. Нетрадиционные религии в современной России: социальная природа,
тенденции эволюции. Автореферат диссертации на соискание степени кандидата исторических наук. М., 1994.
22. Ожиганова А.А. Нео-шаманы и нео-язычники: перспективы развития // Психофизиология и социальная адаптация (нео)шаманов в прошлом и настоящем. Материалы Международного интердисциплинарного научно-практического симпозиума. Республика Бурятия. Тункинский национальный парк. 2–9 августа 2010 г. / Отв. ред. В.И. Харитонова. М.: ИЭА РАН, 2010 (серия «Этнологические исследования по шаманству и иным традиционным верованиям и практикам». Т. 14. Ч. 2. В печати.)
23. Кулясов И.П. Идеи экологической этики в практике устойчивых сельских поселений //
О-Мега форум: III международный полярный год. СПб.: РГТМУ, 2008. С. 167–170.
24. См.: URL: http://poselenia.ru
25. В России уже более 190 поселений, создающих РП. URL: http://forum.anastasia.ru/topic_28154.html
26. Шубин А. Альтернативная община: экзотика или дорога в будущее // Бюллетень Московского ИСАР. L 7. 1998.
27. Мирзагитова Л. Экопоселения России. URL: http://www.ecobs.ru/index.files/site/pub.files/2008MiL.doc
28. Мегре В. Кто же мы? СПб.: Издательство «Диля», 2007. С. 18–20.
29. О перепродаже земли Анатолием Молчановым см. также: Биткина, С. Бурьян-поле: Вместо пшеницы на сельской земле выросли палатки адептов нового «учения» // Российская газета — Верхняя Волга. 2006. №4206.
30. Мартинович В.А. Движение Анастасии. Часть 3 // Минские Епархиальные Ведомости. 2008. №3 (86). С. 84–86.
31. Калинкина, C. По ком звенят кедры? // Народная Воля. 2009; Педагогические инновации секты. URL: http://www.k-istine.ru/sects/anastasia/anastasia_pedagogics.htm
32. Плешакова С., Грекова О. По ком звонят кедры: Сказки для взрослых убивают младенцев // Московский Комсомолец. 05.10.2006; Ярков А.П. — Босоногая девица Настя // НГ Религии. 02.07.2008.
Польский И. От «дачников» к «поселенцам»: опыты сообщества в движении «Анастасия» / «Звенящие кедры России» // Труды «Русской антропологической школы»: Вып. 12. М.: РГГУ, 2013. — с. 136-155
